Интеллигенция и революция глазами Блока
В 1918 году Блок пишет самую знаменитую свою статью «Интеллигенция и революция». В ней очень много эмоций и чувств, живописных сравнений и лозунгов. Россия сравнивается, то с бурей, то с терпящей муку женщиной, то называется «новой музыкой».
Статья вобрала в себя всё то, что Блок говорил ранее, но теперь это выражено ещё более ярко. Метафоры и эпитеты заменяют логику и здравый смысл. Но они нужны Блоку, потому, что это последнее что у него осталось, это последняя и самая решительная попытка успокоить себя тем, что творится великое, а не ужасное, что всё происходит так, как надо, а стало быть — всё это правильно, что все эти насильники и убийцы правы, а мы, то есть интеллигенция, не правы, потому, что сильно провинилась в чём-то, неясно в чём…
Первая мировая война в статье описывается весьма красочными образами: «Болота, болота, болота; поросшие травой или занесенные снегом; на западе — унылый немецкий прожектор — шарит — из ночи в ночь… Люди глазеют на все это, изнывая от скуки, пропадая от безделья; сюда уже успели перетащить всю гнусность довоенных квартир: измены, картеж, пьянство, ссоры, сплетни» . Опять мы видим то, что уже встречалось в статьях Блока ранее: картина «скуки» и «болота». И, конечно же, чтобы бороться с «болотом», необходима буря.
В статье Блока война — это «пошлятина». Эффектное сравнение. Особенно если учесть, что Первая мировая для Росси началась с того, что Германия объявила войну России. Война — пошлость! Нужен мир с Германией. Вероятно, нужно было сдаться без боя, и тогда не было бы этой скучающей «пошлости», «утопленных в болоте народных денег».
З. Гиппиус передаёт в воспоминаниях свой разговор с Блоком по телефону:
» «Война не может длиться. Нужен мир.» —
«Как… мир: Сепаратный? Теперь с немцами мир? »
«Ну да. Я очень люблю Германию. Нужно с ней заключить мир. «» .
В данной статье не место говорить о причинах Первой мировой войны и рассматривать возможность или невозможность заключения мира. Однако предложение заключить мир с объявившей войну Германией, потому, что война «это пошлость», «скука» и Блок «любит Германию» — звучит весьма своеобразно. Но это мнение в то время было весьма устойчиво в некоторых слоях общества. В маленьком разговоре Блока с Гиппиус мы видим одни лишь эмоции Блока, нетерпеливое желание прекратить «пошлую войну» — и всё тут! Блок не обременяет себя анализом происходящего. Он, как ребёнок, хочет просто прекратить то, что ему не нравится. Это неудивительно. Ведь всё происходящее слишком страшно, если попытаться в него вникнуть.
Интеллигенция в эпоху перемен
Февраль 1917 года А. Блок воспринял как колоссальный социальный взрыв, имеющий мировое значение. Потрясение, которое должно устремить людей к свободе и величию.
Однако бескровный захват власти, неразбериха с организацией управления, множество противоречивых обещаний и пустых речей — все это огорчало поэта, считающего, что благое дело не терпит таких промедлений и топтания на месте, а интеллигенция должна быть в авангарде перемен.
Несмотря на беспокойство о судьбе народа, Блок прекрасно понимал и остро чувствовал наличие духовной пропасти между образованной частью общества и народными массами, являющимися движущей силой революции.
Главная мысль, которую он хочет донести до творческой элиты, заключается в необходимости:
- Преодолеть страх перед народом, охваченным буйством большевистской пропаганды.
- Осознать справедливость проявления ненависти к царскому режиму.
- Встать на защиту «деяний» революции.
По мнению Блока, интеллигенция в эпоху глобальных социальных перемен обязана сыграть важнейшую роль посредника между властью и народом. Приводится простое объяснение этой мысли при помощи яркой метафоры: только творческие люди могут слышать и понимать музыку революционной бури. С помощью художественного образа музыки Александр Блок решает три проблемы:
- Доказывает интеллигенции, что терять и бояться нечего, поскольку истинные ценности не имеют материальной основы.
- Заявляет о гармонии революции, подчеркивая, что художник становится «носителем ритма» перемен.
- Мягко оправдывает большевистский террор, настаивая на том, что оркестр не может играть слаженно без жесткого управления.
- Убеждает читателей в справедливости своего рассуждения.
Призыв: «Мир и братство народов — вот знак, под которым проходит русская революция. Вот о чем ревет ее поток.
Отношение к власти
Текст эссе выстроен в форме воображаемого диалога, где автор обозначает проблему интеллигенции, задает вопрос, а затем отвечает с позиции нового, победившего порядка. Крайности и перегибы, допускаемые революционерами, он пытается смягчить или представить закономерным историческим ответом угнетенных слоев населения.
Смысл расправы над всеми, кто не соглашался с методами большевиков и революцией, у Блока кратко сводится к идее возмездия не конкретным политическим силам, а старому миру.
Однако последствия Октябрьского переворота были пугающие, но он пытается оправдать разрушения и смерть, учиненные вихрем стихии. В статье говорится: «Те, кто места себе не находил от ненависти к царизму, готовы опять броситься в его объятия, только бы забыть, что сейчас происходит».
Революция предполагает волю народа, а беспощадность расправы над царской властью оправдана временем. Поэт считает, что все происходит правильно, а те, кто не могут осознать этого очевидного факта, справедливо становятся жертвами. Ему хочется убедить читателя, что интеллигенция должна служить делу крестьян и рабочего класса. Однако в этой мысли есть явное противоречие: большевики — это не представители простого народа, охваченного стихийным порывом свержения царя, а радикальная часть русской интеллигенции, направившей лавину народного гнева в нужное русло, умело дирижируя музыкой революции.
Как известно, Блок поддержал советскую власть и даже работал в Чрезвычайной комиссии. После выхода в печать «Интеллигенции и революции» многие друзья и коллеги по цеху объявили Александру Александровичу бойкот, обвинив его в предательстве идей гуманизма, оправдании насилия и кровопролития.
Поэт в скором времени разочаровался в идеалах 1917 года, а также в своем творчестве, где воспевал революцию, возлагая надежды на новую прекрасную жизнь.
Задачи художника
Обозначив наличие особой миссии для служителей искусства, Блок отчаянно пытается найти преемственную связь между традиционной культурой и революционным кошмаром. Он говорит, что великие писатели, такие как А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский тоже вынуждены были погружаться в полный мрак и мужественно пребывать в нем, чтобы обрести собственную надежду на будущее: «Ибо они верили в свет!».
От лица революции Блок призывает элиту к ответу за грехи отцов, считая, что все являются звеньями одной цепи. Он рассуждает простым способом: если не каждый творческий человек ощущает тяжесть ошибок предков, то лучшие наверняка должны чувствовать ответственность. Этой выборочной «справедливостью» поэт старается закрыться от пугающей действительности.
Блок подчеркивает, что прежний мир канул в Лету. России больше нет, равно как и Европы, но они обретут новый вид. Возможно, жить придется «в удесятеренном ужасе», станет нестерпимо тяжело, поэтому главной задачей каждого художника будет взять свое законное оружие — слово — и привести его в действие.
Литература
Блок А.А. (статьи Блока приведены в хронологическом порядке их написания):
1. Безвременье (1906) http://dugward.ru/library/blok/blok_bezvremenye.html
2. Народ и интеллигенция (1908) http://dugward.ru/library/blok/blok_narod_i_intell.html
3. Стихия и культура (1908 дек.) http://dugward.ru/library/blok/blok_stihiya_i_kultura.html
4. Ответ Мережковскому (1910) http://dugward.ru/library/blok/blok_otvet_merejkovskomu.html
5. Искусство и газета http://dugward.ru/library/blok/blok_iskusstvo_i_gazeta.html
6. Непонимание или нежелание понять? (1912) http://dugward.ru/library/blok/blok_neponimanie.html
7. Интеллигенция и Революция (1918) http://dugward.ru/library/blok/blok_int_i_rev.html
8. «Может ли интеллигенция работать с большевиками?» (1918 14 янв.) http://dugward.ru/library/blok/blok_mojet_li.html
9. Двенадцать (1918 янв.).
10. Что сейчас делать?..» (1918,13 мая) http://dugward.ru/library/blok/blok_chto_seychas_delat.html
11. Крушение гуманизма (1919, 7 апреля) http://dugward.ru/library/blok/blok_krushenie_gumanizma.html
12. Бунин И.А. Окаянные дни // Окаянные дни / И.А. Бунин. Несвоевременные мысли / М. Горький. / Предисловие и примечания О.Н. Михайлова. — М.: Айрис-пресс, 2004. — С. 100.
13. Власть и художественная интеллигенция. Документы. 1917-1953. — M., 1999.
14. Гиппиус З.Н. Мой лунный друг. О Блоке// З. Гиппиус. Живые лица. — Л. Искусство. 1991.
15. Зайцев Б. Побежденный // Александр Блок: pro et contra / Сост., вступ. ст., примеч. Н.Ю. Грякаловой. — СПб.: РХГИ, 2004.
16. Иванов Георгий. Петербургские зимы. — М., «Книга», 1989
17. Киприан (Керн) Архимандрит. О религиозном пути Александра Блока // Александр Блок: pro et contra / Сост., вступ. ст., примеч. Н.Ю. Грякаловой. — СПб.: РХГИ, 2004. — С. 562.
18. Лесков Н.С. Смех и горе // Лесков Н.С. Собр. соч в 11 томах. Т. 3. — М. ГИХЛ, 1957. С. 402.
19. Некрасов Н.А. Кому на Руси жить хорошо. — Л., Лениздат, 1979. — С. 20.
20. Пастернак Б.Л. Доктор Живаго. – М.: Книжная палата, 1989.
21. Ходасевич В.Ф. Гумилев и Блок http://dugward.ru/library/gumilev/hodasevich_gumilev_blok.html
Крах старой России
В газете «Знамя труда», принадлежавшей левым эсерам, 1 февраля 1918 года были опубликованы рассуждения А. Блока о проблемах взаимоотношений революционного движения и творческой среды. Поэт сделал попытку объяснить коллегам по цеху, что свершившийся социальный переворот имеет под собой глубинную основу. Новый порядок, по его мнению, может и должен быть оправдан даже на фоне гибели совершенно невиновных людей, которым не удалось уловить политический ритм времени.
Энергичное и пропитанное горячим чувством высказывание автор начинает с констатации факта смерти старого режима. В содержании «Интеллигенции и революции» краткое утверждение: «России больше нет!» — сопровождается довольно емким комментарием, указывающим, что империя умерла не в 1917 г., а намного раньше. Последнюю возможность ухватиться за правильный курс Блок видел в реформах П. А. Столыпина, считая, что их реализации помешали царские министры С. Ю. Витте и П. Н. Дурново. Годы после убийства Столыпина обозначены им, как ужасная длинная ночь, наполненная призраками.
Страхи, долго мучившие поэта, перестали быть абстрактными, когда на фронт пришло известие об отречении Николая II и падении монархии в результате Февральских событий. Вернувшись в Петроград, Александр Александрович буквально ликовал от осознания свершившейся революции и радовался, что власть перешла в руки Вре́менного правительства. Когда эйфория закончилась, его стала пугать мысль о свержении самодержавия, поскольку было абсолютно не понятно, что будет дальше?
В неуправляемых переменах очень трудно разглядеть какие-либо отчетливые намеки на улучшение жизни, но Блок настойчиво пытался отказаться от сомнений и грусти о потерянном, навсегда разрушенном мире.
Заключение
«Интеллигенция и революция» — это не статья, это вынесенное на бумагу переживание, боль поэта. Он стремился заглушить в себе эту боль, обманывая сам себя, что то, что происходит «это так и надо», что «это правильно, а потому хорошо». И публикация этой статьи, фактическое существование её в печати — это желание внушить посильнее самому себе, что ужасное — прекрасно, что зло на самом деле доброе и правильное, что насилие на самом деле справедливость. Но это не помогло поэту.
Помню как племянница, в возрасте десяти лет поздно вечером посмотрела фильм «Челюсти» (очередной номер). Сразу после того, как фильм закончился, а было уже часов одиннадцать вечера и ребёнку давно полагалось спать, она ходила по коридору, не в силах зайти в спальню и нарочито громким голосом повторяла на все лады: «И совсем не страшный фильм!.. И что в нем страшного находят?.. Совсем даже ничего страшного нет!..»
Так и Блок напоминает ребёнка, который видя совершающийся кругом ужас, пытается внушить самому себе, что это вовсе не страшно, что это так и должно быть, что всё, что делается — правильно, более того, этот хаос даже музыка… Блок не только повторяет это сам себе — он выкладывает это на бумагу, чтобы было убедительнее. Более того, он несёт свои слова в печать, чтобы они имели ещё больше веса — ведь напечатанная мысль имеет больше веса, нежели просто высказанная самому себе. Он больше всего похож на человека, который убеждает сам себя, убеждает, убеждает: нет, не страшно! То, что твориться — это совсем не страшно! Это музыка такая!.. Он цепляется, как утопающий за соломинку за призрачное «так и надо, чтоб было». Пытается доказать, прежде всего сам себе, что «Впереди — Иисус Христос»
Но самовнушение не удалось. Блок погиб, не в силах вынести происходящее. Ему не удалось убедить самого себя, что всё происходящее — не страшно.
Балованный, перепуганный ребёнок, «Большой ребёнок», как называла его Гиппиус, он неприспособлен был к жизни в Царской России, а в большевистской России у него был только один выход — умереть. Всю оставшуюся жизнь он тешит себя сказками, заслоняясь или от страшной действительности, ощущая в глубине души, что это бесполезно, что он не обманет никого и даже самого себя.